Книги для детей
Понятия «друг», «дружба» входят в жизнь ребят с 4-5 лет. Но по-настоящему дружить они научатся гораздо позже, и немало помогут им в этом рассказы о дружбе и товариществе сверстников.
Чем больше книг прочитает подросток на эту тему, тем больше шансов на то, что, став взрослым, он сможет быть хорошим товарищем. Нельзя требовать от людей того, что не можешь дать им сам! Книги должны раскрыть перед юным читателем мир благородных героев, способных жертвовать своим временем, силами, интересами, материальными благами ради друзей.
Самые первые «уроки» дружбы дети получают, читая произведения со сказочными сюжетами. Стоит только вспомнить, насколько внимательны друг к другу были герои книги Н.Носова «Приключения Незнайки и его друзей». А чем только не жертвовал ради дорогого друга Малыш в повести А.Линдгрен «Малыш и Карлсон». Не обошелся бы без помощи друзей и главный герой другой книги замечательной шведской писательницы - «Знаменитый сыщик Калле Блюмквист рискует». Тема дружбы раскрывается и в произведении Х.Хайне «Друзья навсегда». Сюжеты всех этих историй вымышленные, а вот дружба героев - настоящая!
Интересные маленькие рассказы о дружбе помогут ребятам научиться общаться с ровесниками, находить общие игры, увлечения.
Ю.Драгунский «Что любит Мишка»
Для ребят среднего школьного возраста будут интересны не только рассказы о дружбе для детей - в круг их чтения можно включить более крупные жанровые формы. События, положенные в основу повести А.Гайдара « », давно в прошлом, а основная мысль произведения о том, что дружба должна основываться не на пустом времяпровождении, не на одних развлечениях, а на общности духовных интересов, благородных идей абсолютно актуальна. Тему может продолжить творчество следующих авторов:
Чем старше становится юный читатель, тем более глубокие рассказы о друзьях и дружбе нужно ему предлагать: он должен понять, что слабый человек не способен стать хорошим товарищем. Ему будет сложно держать данное слово, брать на себя часть забот друга, делиться с последним какими-либо благами. Пример сильных людей, умеющих дружить по-настоящему, дадут ему герои следующих книг:
Д.Лондон «Смок Белью»
О том, что дружба не имеет возрастных границ и может возникать между представителями разных поколений и даже разных социальных кругов, ребята узнают, прочитав книгу Г.Бичер-Стоу « ». Трогательная история о том, как белокожая девочка Ева, дочь господина, поддерживала старого негра Тома - невольника ее отца, не оставит равнодушными юных читателей.
Что спасло от голода и холода на необитаемом острове легендарного - героя одноименного романа Д.Дефо? Несомненно, смекалка и хорошая физическая подготовка. Что спасло его от потери силы духа, так необходимой человеку в экстренных ситуациях? Дружба с Пятницей. Еще один урок для ребят: бывают ситуации, когда деньги не имеют никакого значения, - человека может спасти только помощь и поддержка ближних.
Пример бескорыстной, верной дружбы дают главные герои приключенческого романа А.Дюма « ». Их взаимное уважение, бесстрашие и готовность в любую минуту прийти на помощь друг другу покоряют юных читателей.
Если рассказы о дружбе для школьников средних классов призваны воспитать чувства долга, честности, уважения, доброжелательности по отношению к товарищам, то произведения для старших школьников могут поднимать и более серьезные вопросы: как можно поддержать друга в сложной для него ситуации? Как поступить друзьям, если их интересы пересеклись? Как научиться прощать ошибки товарищей? Как относиться к предательству друзей, если вдруг такое когда-то случится? На эти вопросы ребята могут найти ответы в следующих книгах.
Валентина Осеева «Мечтатель»
Юра и Толя шли неподалёку от берега реки.
— Интересно, — сказал Толя, — как это совершаются подвиги? Я всё время мечтаю о подвиге!
— А я об этом даже не думаю, — ответил Юра и вдруг остановился...
С реки донеслись отчаянные крики о помощи. Оба мальчика помчались на зов... Юра на ходу сбросил туфли, отшвырнул в сторону книги и, достигнув берега, бросился в воду.
А Толя бегал по берегу и кричал:
—- Кто звал? Кто кричал? Кто тонет?
Между тем Юра с трудом втащил на- берег плачущего малыша.
— Ах, вот он! Вот кто кричал! — обрадовался Толя. — Живой? Ну и хорошо! А ведь не подоспей мы вовремя, кто знает, что было бы!
Виктор Драгунский «Друг детства»
Когда мне было лет шесть или шесть с половиной, я совершенно не знал, кем же я в конце концов буду на этом свете. Мне все люди вокруг очень нравились и все работы тоже. У меня тогда в голове была ужасная путаница, я был какой-то растерянный и никак не мог толком ре шить, за что же мне приниматься.
То я хотел быть астрономом, чтоб не спать по ночам и наблюдать в телескоп далёкие звёзды, а то я мечтал стать капитаном дальнего плавания, чтобы стоять, расставив ноги, на капитанском мостике, и посетить далёкий Сингапур, и купить там забавную обезьянку. А то мне до смерти хотелось превратиться в машиниста метро или начальника станции и ходить в красной фуражке и кричать толстым голосом:
— Го-о-тов!
Или у меня разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на уличном асфальте белые полоски для мчащихся машин. А то мне казалось, что неплохо бы стать отважным путешественником вроде Алена Бомбара и пере плыть все океаны на утлом челноке, пи таясь одной только сырой рыбой. Правда, этот Бомбар после своего путешествия похудел на двадцать пять килограммов, а я всего-то весил двадцать шесть, так что выходило, что если я тоже поплыву, как он, то мне худеть будет совершенно не куда, я буду весить в конце путешествия только одно кило. А вдруг я где-нибудь не поймаю одну-другую рыбину и похудею чуть побольше? Тогда я, наверно, про сто растаю в воздухе как дым, вот и все дела.
Когда я всё это подсчитал, то решил отказаться от этой затеи, а на другой день мне уже приспичило стать боксёром, потому что я увидел в телевизоре розыгрыш первенства Европы по боксу. Как они молотили друг друга — просто ужас какой-то! А потом показали их тренировку, и тут они колотили уже тяжёлую кожаную «грушу» — такой продолговатый тяжёлый мяч, по нему надо бить изо всех сил, лупить что есть мочи, чтобы развивать в себе силу удара. И я так нагляделся на всё на это, что тоже решил стать самым сильным человеком во дворе, чтобы всех побивать, в случае чего.
Я сказал папе:
— Папа, купи мне грушу!
— Сейчас январь, груш нет. Съешь пока морковку.
Я рассмеялся:
— Нет, папа, не такую! Не съедобную грушу! Ты, пожалуйста, купи мне обыкновенную кожаную боксёрскую грушу!
— А тебе зачем? — сказал папа.
— Тренироваться, — сказал я. — Потому что я буду боксёром и буду всех по бивать. Купи, а?
— Сколько же стоит такая груша? — поинтересовался папа.
— Пустяки какие-нибудь, — сказал я. — Рублей десять или пятьдесят.
— Ты спятил, братец, — сказал папа. — Перебейся как-нибудь без груши. Ничего с тобой не случится.
И он оделся и пошёл на работу.
А я на него обиделся за то, что он мне так со смехом отказал. И мама сразу же заметила, что я обиделся, и тотчас сказала:
— Стой-ка, я, кажется, что-то придумала. Ну-ка, ну-ка, погоди-ка одну минуточку.
И она наклонилась и вытащила из-под дивана большую плетёную корзинку; в ней были сложены старые игрушки, в которые я уже не играл. Потому что я уже вы рос и осенью мне должны были купить школьную форму и картуз с блестящим козырьком.
Мама стала копаться в этой корзинке, и, пока она копалась, я видел мой старый трамвайчик без колёс и на верёвочке, пластмассовую дудку, помятый волчок, одну стрелу с резиновой нашлёпкой, об рывок паруса от лодки, и несколько по гремушек, и много ещё разного игрушечного утиля.
И вдруг мама достала со дна корзинки здоровущего плюшевого Мишку.
Она бросила его мне на диван и сказала:
— Вот. Это тот самый, что тебе тётя Мила подарила. Тебе тогда два года исполнилось. Хороший Мишка, отличный. Погляди, какой тугой! Живот какой толстый! Ишь как выкатил! Чем не груша? Ещё лучше! И покупать не надо! Давай тренируйся сколько душе угодно! Начинай!
И тут её позвали к телефону, и она вышла в коридор.
А я очень обрадовался, что мама так здорово придумала. И я устроил Мишку поудобнее на диване, чтобы мне сподручней было об него тренироваться и развивать силу удара.
Он сидел передо мной такой шоколадный, но здорово облезлый, и у него были разные глаза: один его собственный — жёлтый стеклянный, а другой большой белый — из пуговицы от наволочки; я даже не помнил, когда он появился. Но это было не важно, потому что Мишка до вольно весело смотрел на меня своими разными глазами, и он расставил ноги и выпятил мне навстречу живот, а обе руки поднял кверху, как будто шутил, что вот он уже заранее сдаётся...
И я вот так посмотрел на него и вдруг вспомнил, как давным-давно я с этим Мишкой ни на минуту не расставался, повсюду таскал его за собой, и нянькал его, и сажал его за стол рядом с собой обедать, и кормил его с ложки манной кашей, и у него такая забавная мордочка становилась, когда я его чем-нибудь перемазывал, хоть той же ка шей или вареньем, такая забавная милая мордочка становилась у него тогда, прямо как живая, и я его спать с собой уклады вал, и укачивал его, как маленького братишку, и шептал ему разные сказки прямо в его бархатные твёрденькие ушки, и я его любил тогда, любил всей душой, я за него тогда жизнь бы отдал. И вот он сидит сейчас на диване, мой бывший самый лучший друг, настоящий друг детства. Вот он сидит, смеётся разными глазами, а я хочу тренировать об него силу удара...
— Ты что, — сказала мама, она уже вернулась из коридора. — Что с тобой?
А я не знал, что со мной, я долго молчал и отвернулся от мамы, чтобы она по голосу или по губам не догадалась, что со мной, и я задрал голову к по толку, чтобы слёзы вкатились обратно, и потом, когда я скрепился немного, я сказал:
— Ты о чём, мама? Со мной ничего... Просто я раздумал. Просто я никогда не буду боксёром.
Виктор Драгунский «Девочка на шаре»
Один раз мы всем классом пошли в цирк. Я очень радовался, когда шёл туда, потому что мне уже скоро восемь лет, а я был в цирке только один раз, и то очень давно. Главное, Алёнке всего только шесть лет, а вот она уже успела побывать в цирке целых три раза. Это очень обидно. И вот теперь мы всем классом пошли в цирк, и я думал, как хорошо, что уже большой и что сейчас, в этот раз, всё увижу, как следует. А в тот раз я был маленький, я не понимал, что такое цирк. В тот раз, когда на арену вышли акробаты и один полез на голову другому, я ужасно расхохотался, потому что думал, что это они так нарочно делают, для смеху, ведь дома я никогда не видел, что бы взрослые дядьки карабкались друг на друга. И на улице тоже этого не случалось. Вот я и рассмеялся во весь голос. Я не понимал, что это артисты показывают свою ловкость. И ещё в тот раз я всё больше смотрел на оркестр, как они играют — кто на барабане, кто на трубе, — и дирижёр машет палочкой, и никто на него не смотрит, а все играют как хотят. Это мне очень понравилось, но пока я смотрел на этих музыкантов, в середине арены выступали артисты. И я их не видел и пропускал самое интересное. Конечно, я в тот раз ещё совсем глупый был.
И вот мы пришли всем классом в цирк. Мне сразу понравилось, что он пах нет чем-то особенным, и что на стенах висят яркие картины, и кругом светло, и в середине лежит красивый ковёр, а по толок высокий, и там привязаны разные блестящие качели.
И в это время заиграла музыка, и все кинулись рассаживаться, а потом накупили эскимо и стали есть. И вдруг из-за красной занавески вышел целый отряд каких- то людей, одетых очень красиво — в красные костюмы с жёлтыми полосками. Они встали по бокам занавески, и между ними прошёл их начальник в чёрном костюме. Он громко и немножко непонятно что-то прокричал, и музыка заиграла быстро-быстро и громко, и на арену выскочил артист-жонглёр, и началась потеха. Он кидал шарики, по десять или по сто штук вверх, и ловил их обратно. А потом схватил полосатый мяч и стал им играть... Он и головой его подшибал, и затылком, и лбом, и по спине катал, и каблуком наподдавал, и мяч катался по всему его телу как примагниченный. Это было очень красиво. И вдруг жонглёр кинул этот мячик к нам в публику, и тут уж началась настоящая суматоха, потому что я пой мал этот мяч и бросил его в Валерку, а Валерка — в Мишку, а Мишка вдруг на целился и ни с того ни с сего засветил прямо в дирижёра, но в него не попал, а попал в барабан! Бамм! Барабанщик рас сердился и кинул мяч обратно жонглёру, но мяч не долетел, он просто угодил одной красивой тётеньке в причёску, и у неё получилась не причёска, а нахлобучка. И мы все так хохотали, что чуть не по мерли.
И когда жонглёр убежал за занавеску, мы долго не могли успокоиться. Но тут на арену выкатили огромный голубой шар, и дядька, который объявляет, вышел на середину и что-то прокричал неразборчивым голосом. Понять нельзя было ничего, и оркестр опять заиграл что-то очень весёлое, только не так быстро, как раньше.
И вдруг на арену выбежала маленькая девочка. Я таких маленьких и красивых никогда не видел. У неё были синие- синие глаза, и вокруг них были длинные ресницы. Она была в серебряном платье с воздушным плащом, и у неё были длинные руки; она ими взмахнула, как птица, и вскочила на этот огромный голу бой шар, который для неё выкатили. Она стояла на шаре. И потом вдруг побежала, как будто захотела спрыгнуть с него, но шар завертелся под её ногами, и она на нём вот так, как будто бежала, а на самом деле ехала вокруг арены. Я таких девочек никогда не видел. Все они были обыкновенные, а эта какая-то особенная. Она бегала по шару своими маленькими ножками, как по ровному полу, и голубой шар вёз её на себе: она могла ехать на нём и прямо, и назад, и налево, и куда хочешь! Она весело смеялась, когда так бегала, как будто плыла, и я подумал, что она, наверно, и есть Дюймовочка, такая она была маленькая, милая и необыкновенная. В это время она остановилась, и кто-то ей подал разные колокольчатые браслеты, и она надела их себе на туфельки и на руки и снова стала медленно кружиться на шаре, как будто танцевать. И оркестр заиграл тихую музыку, и было слышно, как тонко звенят золотые колокольчики на девочкиных длинных руках. И это всё было как в сказке. И тут ещё потушили свет, и оказалось, что девочка вдобавок умеет светиться в тем ноте, и она медленно плыла по кругу, и светилась, и звенела, и это было удивительно, — я за всю свою жизнь не видел ничего такого подобного.
И когда зажгли свет, все захлопали и завопили «браво», и я тоже кричал «бра во». А девочка соскочила со своего шара и побежала вперёд, к нам поближе, и вдруг на бегу перевернулась через голову, как молния, и ещё, и ещё раз, и всё вперёд и вперёд. И мне показалось, что вот она сейчас разобьётся о барьер, и я вдруг очень испугался, и вскочил на ноги, и хотел бежать к ней, чтобы подхватить её и спасти, но девочка вдруг остановилась как вкопанная, раскинула свои длинные руки, оркестр замолк, и она стояла и улыбалась.
И все захлопали изо всех сил и даже застучали ногами. И в эту минуту эта девочка посмотрела на меня, и я увидел, что она увидела, что я её вижу и что я тоже вижу, что она видит меня, и она по махала мне рукой и улыбнулась. Она мне одному помахала и улыбнулась. И я опять захотел подбежать к ней, и я протянул к ней руки. А она вдруг послала всем воз душный поцелуй и убежала за красную занавеску, куда убегали все артисты. И на арену вышел клоун со своим петухом и начал чихать и падать, но мне было не до него.
Я всё время думал про девочку на шаре, какая она удивительная и как она помахала мне рукой и улыбнулась, и больше уже ни на что не хотел смотреть. Наоборот, я крепко зажмурил глаза, чтобы не видеть этого глупого клоуна с его красным носом, потому что он мне портил мою девочку: она всё ещё мне представлялась на своём голубом шаре.
А потом объявили антракт, и все по бежали в буфет пить ситро, а я тихонько спустился вниз и подошёл к занавеске, откуда выходили артисты.
Мне хотелось ещё раз посмотреть на эту девочку, и я стоял у занавески и глядел — вдруг она выйдет? Но она не вы ходила.
А после антракта выступали львы, и мне не понравилось, что укротитель всё время таскал их за хвосты, как будто это были не львы, а дохлые кошки. Он заставлял их пересаживаться с места на место или укладывал их на пол рядком и ходил по львам ногами, как по ковру, а у них был такой вид, что вот им не дают полежать спокойно. Это было неинтересно, потому что лев должен охотиться и гнаться за бизоном в бескрайних пампасах и оглашать окрестности грозным рычанием, приводящим в трепет туземное население. А так получается не лев, а просто я сам не знаю что.
И когда кончилось и мы пошли домой, я всё время думал про девочку на шаре.
А вечером папа спросил:
— Ну как? Понравилось в цирке?
Я сказал:
— Папа! Там в цирке есть девочка. Она танцует на голубом шаре. Такая славная, лучше всех! Она мне улыбнулась и махнула рукой! Мне одному, честное слово! Понимаешь, папа? Пойдём в следующее воскресенье в цирк! Я тебе её покажу!
Папа сказал:
— Обязательно пойдём. Обожаю цирк!
А мама посмотрела на нас обоих так, как будто увидела в первый раз.
И началась длиннющая неделя, и я ел, учился, вставал и ложился спать, играл и даже дрался, и всё равно каждый день думал, когда же придёт воскресенье, и мы с папой пойдём в цирк, и я снова увижу девочку на шаре, и по кажу её папе, и, может быть, папа при гласит её к нам в гости, и я подарю ей пистолет-браунинг и нарисую корабль на всех парусах.
Но в воскресенье папа не смог идти.
К нему пришли товарищи, они копались в каких-то чертежах, и кричали, и курили, и пили чай, и сидели допоздна, и после них у мамы разболелась голова, а папа сказал мне:
— В следующее воскресенье... Даю клятву Верности и Чести.
И я так ждал следующего воскресенья, что даже не помню, как прожил ещё одну неделю. И папа сдержал своё слово: он пошёл со мной в цирк и купил билеты во второй ряд, и я радовался, что мы так близко сидим, и представление началось, и я начал ждать, когда появится девочка на шаре. Но человек, который объявляет, всё время объявлял разных других артистов, и они выходили и выступали по- всякому, но девочка всё не появлялась. А я прямо дрожал от нетерпения, мне очень хотелось, чтобы папа увидел, какая она необыкновенная в своём серебряном костюме с воздушным плащом и как она ловко бегает по голубому шару. И каждый раз, когда выходил объявляющий, я шептал папе:
— Сейчас он объявит её!
Но он, как назло, объявлял кого-нибудь другого, и у меня даже ненависть к нему появилась, и я всё время говорил папе:
— Да ну его! Это ерунда на постном масле! Это не то!
А папа говорил, не глядя на меня:
— Не мешай, пожалуйста. Это очень интересно! Самое то!
Я подумал, что папа, видно, плохо разбирается в цирке, раз это ему интересно. Посмотрим, что он запоёт, когда увидит девочку на шаре. Небось, подскочит на своём стуле на два метра в высоту...
Но тут вышел объявляющий и своим глухонемым голосом крикнул:
— Ант-рра-кт!
Я просто ушам своим не поверил! Ан тракт? А почему? Ведь во втором отделении будут только львы! А где же моя девочка на шаре? Где она? Почему она не выступает? Может быть, она заболела? Может быть, она упала и у неё сотрясение мозга?
Я сказал:
— Папа, пойдём скорей, узнаем, где же девочка на шаре!
Папа ответил:
— Да, да! А где же твоя эквилибрист ка? Что-то не видать! Пойдём-ка купим программку!..
Он был весёлый и довольный. Он огляделся вокруг, засмеялся и сказал:
— Ах, люблю... Люблю я цирк! Самый запах этот... Голову кружит...
И мы пошли в коридор. Там толклось много народу, и продавались конфеты и вафли, и на стенках висели фотографии разных тигриных морд, и мы побродили немного и нашли наконец контролёршу с программками. Папа купил у неё одну и стал просматривать. А я не выдержал и спросил у контролёрши:
— Скажите, пожалуйста, а когда будет выступать девочка на шаре?
— Какая девочка?
Папа сказал:
— В программе указана эквилибристка на шаре Т. Воронцова. Где она?
Я стоял и молчал.
Контролёрша сказала:
— Ах, вы про Танечку Воронцову? Уехала она. Уехала. Что ж вы поздно хватились?
Я стоял и молчал.
Папа сказал:
— Мы уже две недели не знаем покоя. Хотим посмотреть эквилибристку Т. Воронцову, а её нет.
Контролёрша сказала:
— Да она уехала... Вместе с родителя ми... Родители у неё «Бронзовые люди — Два-Яворс». Может, слыхали? Очень жаль. Вчера только уехали.
Я сказал:
—- Вот видишь, папа...
— Я не знал, что она уедет. Как жал ко... Ох ты боже мой!.. Ну что ж... Ничего не поделаешь...
Я спросил у контролёрши:
— Это, значит, точно?
Она сказала:
Я сказал:
— А куда, неизвестно?
Она сказала:
— Во Владивосток.
Вон куда. Далеко. Владивосток. Я знаю, он помещается в самом конце карты, от Москвы направо.
Я сказал:
— Какая даль.
Контролёрша вдруг заторопилась:
— Ну идите, идите на места, уже гасят свет!
Папа подхватил:
— Пошли, Дениска! Сейчас будут львы! Косматые, рычат — ужас! Бежим смотреть!
Я сказал:
— Пойдём домой, папа.
Он сказал:
— Вот так раз...
Контролёрша засмеялась. Но мы по дошли к гардеробу, и я протянул номер, и мы оделись и вышли из цирка. Мы пошли по бульвару и шли так довольно долго, потом я сказал:
— Владивосток — это на самом конце карты. Туда, если поездом, целый месяц проедешь...
Папа молчал. Ему, видно, было не до меня. Мы прошли ещё немного, и я вдруг вспомнил про самолёты и сказал:
— А на «Ту-104» за три часа — и там!
Но папа всё равно не ответил. Он крепко держал меня за руку. Когда мы вышли на улицу Горького, он сказал:
— Зайдём в кафе-мороженое. Смутузим по две порции, а?
Я сказал:
— Не хочется что-то, папа.
Было солнечное летнее утро. Проснувшись, Аня потянулась в постели. Пощурившись от солнечного лучика, светившего ей прямо в глаза, Аня решила, что пора вставать.
Встав с постели, девочка размялась, заправила постель и пошла в ванную умываться и чистить зубы. Переодеваясь, Аня услышала, что на кухне мама уже готовит завтрак. Выбежав на кухню, Аня поздоровалась с мамой:
– Доброе утро, мамочка, а что у нас на завтрак?
– Доброе утро дочурка, я сварила овсяную кашу, мой руки и садись за стол, будем завтракать.
Пока Аня мыла руки, мама разложила кашу по тарелкам, заправила маслом и бросила в кашу кусочки банана.
Аня с мамой завтракали вместе и весело разговаривали.
Поблагодарив маму за вкусный завтрак, Аня помогла убрать посуду со стола.
– Мама, ты представляешь, – Аня расстроено стала теребить волосы, – все подружки на лето разъехались кто куда. Маша с родителями уехала на дачу, Лена – к бабушке в деревню. Только Ира осталась дома, она недавно упала и сильно ушибла ногу, можно я её навещу, ей, наверное, очень грустно одной.
– Конечно, надо навестить больную подругу, только сначала позвони и узнай, можно ли к ней прийти.
– Хорошо мамочка! – Аня обрадовалась и побежала к телефону.
Собираясь, Аня захватила шоколадку из своих запасов, оставшихся с недавнего дня рождения.
Ира жила в том же доме, что и Аня, только выше этажом. Дверь открыла бабушка Иры:
– Проходи Анечка, – сказала она, улыбаясь, – Ириша в своей комнате.
Аня вошла в комнату и увидела, что Ира, сидя на кровати и вытянув забинтованную ногу, что-то старательно рисовала. Рядом с кроватью стояли костыли.
– Привет Ира, – Аня подошла к кровати и протянула подруге шоколадку.
– Ой, спасибо, – воскликнула Ира, обрадовавшись приходу подруги.
– Как ты себя чувствуешь? – Аня села на стул.
– У меня немного побаливает нога. Доктор сказал, что неделю надо как можно меньше двигаться.
– А что ты рисуешь? – Аня подошла к кровати, чтобы рассмотреть рисунок.
– Я рисую дом из геометрических фигур.
– Это как? – удивилась Аня.
– Вот смотри, – Ира показала Ане рисунок, – Дом – это большой прямоугольник. Крышу я нарисовала в виде треугольника, а окна дома – это квадраты.
– Ой, как интересно. – воскликнула Аня, – А можно я тоже что-нибудь придумаю и нарисую.
– Да, вот тебе лист бумаги, карандаши и фломастеры, – Ира взяла из стопки чистый лист и подвинула к Ане кучку фломастеров и карандашей.
Аня взяла лист и простой карандаш и села за стол. Она немного порисовала, и, повернувшись к Ире, показала рисунок.
– Вот смотри, у меня получился стол в виде квадрата, на столе круглая тарелка, а в тарелке овальная дыня.
– Здорово у тебя получилось, – сказала Ира, – давай теперь раскрасим наши рисунки.
Девочки принялись раскрашивать, а когда закончили, в комнату вошла бабушка Иры и позвала их обедать.
Ира поднялась с кровати, а Аня помогла подруге, подав ей костыли. Девочки пошли в ванную, помыли руки и пошли в гостиную обедать. Бабушка помогла Ире сесть, а Аня подвинула ближе к Ире стул с подушечкой, на которую девочка аккуратно положила ногу.
Бабушка накормила девочек вкусным борщом со сметаной и маленькими круглыми булочками.
После обеда девочки еще немного поиграли. Когда наступил вечер, мама позвала Аню домой ужинать. Уходя, Аня сказала Ире:
– Мы так весело сегодня провели время, давай завтра я тоже к тебе зайду и мы придумаем новую игру.
– Хорошо, очень здорово, что ты у меня есть, – сказала, улыбнувшись, Ира, – мне без тебя было очень грустно.
– Конечно, я буду приходить теперь каждый день, пока ты не выздоровеешь, – пообещала Аня.
Когда Аня ушла, к Ире зашла бабушка и поинтересовалась, как у внучки прошел день. Ира рассказала, чем они с Аней занимались целый день, и показала рисунки.
Как же здорово, что есть друзья, которые не оставят в трудную минуту.
© 2012 Любовь Степанова.
Рассказ "Друзья”.
Однажды Саша принес в школу электронную игру "Футбол”. К нему тут же подбежал Максим и закричал: "Мы же с тобой друзья, давай вместе играть!”.
Давай! – согласился Саша. Подошли и другие ребята, но Максим заслонил от них игру.
Я – Сашин друг! – гордо сказал он.
– Я буду с ним играть. На другой день Денис принес в класс трансформеров. И опять первым возле него оказался Максим.
Я – твой друг! – опять произнес он.
– Будем вместе играть. Но тут подошел Саша.
И меня примите. - Нет, не примем, - сказал Максим.
Почему? – удивился Саша.
– Ты же мой друг, сам вчера говорил.
То вчера, - объяснил Максим.
– Вчера у тебя игра была, а сегодня у него роботы. Сегодня я с Денисом дружу!
Рассказ "Одинаковые”.
Жили две неразлучные подружки-первоклассницы. Обе они маленькие. Розовощекие, светловолосые, они очень походили друг на друга. Обеих мамы одевали в одинаковые платья, обе учились только на пятерки - Мы во всем, во всем одинаковые! – с гордостью говорили девочки. Но однажды Соня, так звали одну из девочек, прибежала домой и похвасталась маме:
Я получила по математике пять, а Вера – только тройку. Мы стали уже не одинаковые… Мама внимательно посмотрела на дочку. Потом сказал грустно:
Да, ты стала хуже… - Я? – удивилась Соня.
Но ведь тройку-то получила не я!
Тройку получила Вера, но она ведь получила ее, потому что на днях болела. А ты обрадовалась – и это значительно хуже.
Рассказ "До первого дождя”.
Таня и Маша были очень дружны и всегда ходили в школу вместе. То Маша заходила за Таней, то Таня – За Машей. Один раз, когда девочки шли по улице, начался сильный дождь. Маша была в плаще, а Таня – в одном платье. Девочки побежали.
Сними свой плащ, мы накроемся вместе, - крикнула на бегу Таня.
Я не могу, я промокну! – нагнув голову с капюшоном, ответила ей Маша. В школе учительница сказала: - Как странно, у Маши платье сухое, а у тебя, Таня, совершенно мокрое. Как же это случилось? Ведь вы же шли вместе?
У Маши был плащ, а я шла в одном платье, - сказала Таня.
Так вы могли бы укрыться одним плащом, сказала учительница и, взглянув на Машу, покачала головой. – Видно, ваша дружба до первого дождя! Обе девочки густо покраснели: Маша – за себя, а Таня – за Машу.
Рассказ "Так или не так?”